К 200 – летию со дня рождения Н.В. Гоголя «Мученик высокой мысли» (Сценарий литературного вечера, посвященного творчеству Н.В.Гоголя)
Автор-составитель: Шабанова Ирина Сергеевна,
гл. библиотекарь библиотеки «Веста»,
Новокузнецкой централизованной системы им. Н.В. Гоголя
Оформление сцены:
Занавес сцены подвязан в театральном стиле. На заднике – большой портрет Н.В.Гоголя. С левой стороны - столик со свечами в большом старинном подсвечнике и стопкой книг из собрания сочинений Н.В. Гоголя.
С правой стороны – старинный круглый столик или конторка, раскрытая книга, чернильница с пером.
В глубине сцены для чтецов и исполнителей сценок мягкое кресло и диванчик.
В вечере принимают участие:
Ведущие 1, 2 – рассказывают о Гоголе
Чтец 1 – читает от имени Гоголя
Чтецы 2, 3 – читают отрывки из произведений Гоголя, высказывания современников
Музыка
Ведущий 1: Гоголь! Вечный спутник отрока, юноши, мужчины и женщины, школьника и старца, умудренного знанием жизни. Раз проникнув в нашу душу, Гоголь никогда не покидает ее, а поселяется в сознании нашем и в сердце навсегда, как дома, - удивительно смело, непринужденно, уютно….Он воистину наш вечный спутник». (К.Федин)
Музыка
Ведущий 2: Русскому писателю, Николаю Васильевичу Гоголю посвящается.
Ведущий 1: Сто лет тому назад Москва дремала
В сугробах, как в перинах пуховых.
Выравнивал снежок мало-помалу
Колдобины на улицах кривых.
Но до зари во флигеле господском
Не знали сна. И толстая свеча,
Оплывшая тяжелым желтым воском,
В одном из окон теплилась треща.
И если бы увидел этот флигель
С Никитского бульвара кто-нибудь,
Не знал бы он, что в дом стучится гибель,
Что вышел Гоголь в свой последний путь.
А Гоголь умирал. Он был взъерошен,
Был остронос, как ворон, и небрит,
Воображал, что он, друзьями брошен,
Один в геенне огненной горит.
Но он был жив! И юношеской силой,
Поющей в сердце, бьющей из-под век,
Его, как половодьем, уносило
Из времени – вперед на целый век
А смерть? Зачем безносая на тризне
Присутствует не слыша, не дыша?
Что знает смерть о бесконечной жизни,
О гоголевской – мертвая душа?
О ненависти, о негодованье,
О жалости, о жажде жить – о том,
Чему он сам подыскивал названье,
Когда писал незавершенный том…
И не в жару, не в огненной геенне
Сгорело все, что было в нем мертво,
Но вышел в путь, встал на работу гений.
Так началось бессмертье для него!
(П. Антокольский)
Музыка. Освещается портрет, зажигаются свечи в подсвечнике
Ведущий 2: Выписка из метрической книги Спасо-Преображенской церкви местечка Сорочинец Миргородского уезда.
«1909 год месяца марта 20 числа у помещика Василия Яновского (Гоголя) родился сын Николай».
Музыка
Чтец 1: Еще с самых времен прошлых, с самых лет почти непонимания, я пламенел неугасимою ревностью сделать жизнь свою нужною для блага государства, я кипел принести хотя малейшую пользу. Когда стал задумываться о своем будущем, мысль о писателе мне никогда не всходила на ум, хотя мне всегда казалось, что я сделаюсь человеком известным, что меня ожидает просторный круг действий…, что я выслужусь и все это мне доставит служба государственная…Но как только я почувствовал, что на поприще писателя могу также послужить службу государственную, я бросил все: и прежние свои должности, и Петербург, и общества близких душе моей людей, и самую Россию, затем, чтобы вдали и в уединении от всех обсудить, как это сделать, как произвести таким образом свое творение, чтобы доказало оно, что я был также гражданин земли своей и хотел служить ей.
Ведущий 1: Ни Лауры, ни Беатриче, ни Натальи Гончаровой у Гоголя не было. Ни семьи, ни профессии - ни даже службы в те времена, когда все на Руси служило, не исключая писателей: Державин был губернатором, Дмитриев- министром, Карамзин и Жуковский - царедворцами. Даже Пушкин с горечью и нетерпением, но напрасно стремился скинуть придворный мундир... Николай 1 не хотел понять, что можно быть только Пушкиным и ничем более. Гоголь все-таки остался только Гоголем.
Музыка
Чтец 1: Великая торжественная минута. ...У ног моих шумит мое прошедшее, надо мною сквозь туман светлеет неразгаданное будущее. ... Какое же будешь ты, мое будущее? О, будь блистательно, будь деятельно, все предано труду и спокойствию! Жизнь кипит во мне. Труды мои будут вдохновенны... Я совершу... Я совершу!
Ведущий 1: Что же он хотел совершить? Что он свершил? И что ему свершить не удалось?
Музыка
Чтец 2: Это что за невидаль: «Вечера на хуторе близ Диканьки»? Что это за «Вечера»? И швырнул в свет какой-то пасичник! Слава богу! еще мало ободрали гусей на перья и извели тряпья на бумагу! Еще мало народу, всякого звания и сброду вымарало пальцы в чернилах! Дернула же охота и пасичника потащиться вслед за другими! Право, печатной бумаги развелось столько, что не придумаешь скоро, что бы такое завернуть в нее».
Слышало, слышало вещее мое все эти речи еще за месяц! То есть, я говорю, что нашему брату, хуторянину, высунуть нос из своего захолустья в большой свет - батюшки мои!... начнут со всех сторон притоптывать ногами: «Куда, куда, зачем? Пошел, мужик, пошел!"
(Гоголь "Вечера...")
Ведущий 2: В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь «мило прикинулся» старым Пасичником, якобы собравшимся и издавшим повести, а также другими рассказчиками, то есть у Гоголя как бы сам народ вел рассказ. Со страниц повестей повеяло дыханием подлинно народной жизни, еще никогда так естественно и поэтически не отразившейся в русской литературе.
Ведущий 1: А.С. Пушкин: «Сейчас прочел "Вечера близ Диканьки". Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей литературе, что я доселе не образумился. Мне сказывали, что когда издатель вошел в типографию, где печатались "Вечера", то наборщики начали прыскать и фыркать, зажимая рот рукою... Мольер и Шиллинг, вероятно, были бы рады рассмешить своих наборщиков. Поздравляю публику с истинно веселою книгою, а автору сердечно желаю дальнейших успехов».
Музыка
Чтецы 2, 3 читают отрывок из повести «Ночь перед Рождеством» (см. Приложение)
Ведущий 2: «Вечера» сделали имя Гоголя широко известным. Успех окрылил писателя. Нарождающаяся слава ко многому обязывала. Гоголь много пишет, и ему пишется. «Мелкого не хочется, великое не выдумывается», - жалуется он Погодину. Не знал Гоголь, когда писал эти слова, что из мелкого он извлечет великое, и это станет его поприщем. Он писал единственно по внушению впечатления. Но впечатление, производимое безобразными явлениями жизни на его высокую и сильную натуру, было так сильно, что произведения его оживлены были энергией негодования.
Музыка
Чтец 2: Чудный город Миргород! Каких в нем нет строений! И под соломенною, и под очеретяною, даже под деревянного крышею; направо улица, налево улица, везде прекрасный плетень; по нем вьется хмель, на нем висят горшки, из-за него подсолнечник выказывает свою солнцеобразную голову, краснеет мак, мелькают толстые тыквы... Роскошь! Плетень всегда убран предметами, которые делают его еще более живописным: или напяленною плахтою, или сорочкою, или шароварами. В Миргороде нет ни воровства, ни мошенничества, и потому каждый вешает, что ему вздумается. Если будете подходить к площади, то, верно, на время остановитесь полюбоваться видом: на ней находится лужа, удивительная лужа! единственная, какую только вам удавалось когда видеть! Она занимает почти всю площадь. Прекрасная лужа! Домы и домики, которые издали можно принять за копны сена, обступивши вокруг, дивятся красоте ее.
Ведущий 1: Чудный город Миргород! Не менее чудны и его жители.
Инсценировка отрывка из «Повести о том, как поссорились…»
Ведущий 2: По свидетельству Гоголя, Пушкин говорил ему, что еще ни у одного писателя не было дара выставлять так ярко…пошлость человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем. «Вот мое главное свойство, одному мне принадлежащее, и которого точно нет у других писателей», - добавляет Гоголь.
Ведущий 1: Если «Вечера», «Миргород», «Петербургские повести» рождались стихийно, то «Ревизор» стал первым замечательным произведением, в котором Гоголь поставил себе определенную общественную задачу.
Чтец 1: В «Ревизоре» я решил собрать все дурное в России, какое я тогда знал,
все несправедливости, какие делают в тех местах и тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости. И за одним разом посмеяться над всем.
Сцена из «Ревизора» (см. Приложение)
Ведущий 2: 19 апреля 1836 г. на сцене Александринского театра в Петербурге состоялось первое представление «Ревизора» Зал был полон «блистательнейшей публики». В ложах и креслах партера сияли ордена министров и высшей петербургской знати. Перед самым началом представления в театр прибыл царь с наследником. Поднялся занавес. Публика ожидала увидеть обычный для Александринки забавный водевиль. Но уже после первого акта на всех лицах было написано недоумение, которое к концу спектакля перешло в ярость.
Рассказывали, что Николай 1, выходя из ложи, будто бы произнес: «Ну и пьеска! Всем досталось, а мне - больше всех!» Многие выражали недовольство, что комедию вообще допустили на сцену. Началась неслыханная свистопляска вокруг имени Гоголя в печати.
Чтец 1: Действие, произведенное ею / комедией / было большое и шумное. Все против меня. Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях. Полицейские против меня, купцы против меня, литераторы против меня... Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший признак истины - и против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия.
Чтец 2: Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных, поражающих печальною своею действительностью, приближается к характерам, являющим высокое достоинство человека, который из великого омута ежедневно вращающихся образов избрал одни немногие исключения, который не изменял ни разу возвышенного строя своей лиры, не ниспускался с вершины своей к бедным, ничтожным своим собратьям, и, не касаясь земли, весь повергался в свои далеко отторгнутые от нее и возвеличенные образы. Вдвойне завиден прекрасный удел его (…) Всё, рукоплеща, несется за ним и мчится вслед за торжественной его колесницей. Великим всемирным поэтом именуют его(…)Нет равного ему в силе — он бог!
Но не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равнодушные очи,— всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога, и крепкою силою неумолимого резца дерзнувшего выставить их выпукло и ярко на всенародные очи! Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ (…); ему не избежать, наконец, от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовет ничтожными и низкими им лелеянные созданья, отведет ему презренный угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изо¬браженных героев, отнимет от него и сердце, и душу, и божественное пламя таланта (…) ибо не признаёт современный суд, что высокий восторжен¬ный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем (…). Не признаёт сего со¬временный суд и все обратит в упрек и поношенье не¬признанному писателю; без разделенья, без ответа, без участья, как бессемейный путник, останется он один посреди дороги. Сурово его поприще, и горько почув¬ствует он свое одиночество. (Н.В.Гоголь «Мертвые души»)
Музыка.
Чтец 1: Еду за границу, там размыкаю ту тоску, которую наносят мне ежедневно мои соотечественники. Писатель современный, писатель комический, писатель нравов должен подальше быть от своей родины. Пророку нет славы в Отчизне… Мне бы дорога теперь, да дорога, в дождь, в слякоть, через леса, через степи, на край света.
Музыка.
Ведущий 1: Гоголь увозил с собой начало «Мертвых душ» и для работы над этим величайшим произведением своей жизни сосредоточивал все свои жизненные силы.
Чтец 1: Теперь я погружен весь в «Мертвые души». Огромно, велико мое творение, и не скоро конец его (…). Очень сомнительно, чтобы избранный нами герой понравился читателям… все это известно автору. И при всем том он не может взять в герои добродетельного человека… Можно даже сказать, почему: потому что пора, наконец, дать отдых добродетельному человеку…, потому что обратили в лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нем, понукая кнутом и всем, чем ни попало, потому что изморили добродетельного человека… Нет, пора, наконец, припрячь и подлеца. Итак, припряжем подлеца!
Музыка
Чтец 3: В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, — словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. «Вишь ты, — ска¬зал один другому, — вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» — «В Казань не доедет», — отвечал другой. Этим разговор и кончился. (Н.В.Гоголь «Мертвые души»)
Чтец 1: Если совершу это творение, как нужно его совершить, то какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая разнообразная куча! Вся Русь явится в нем!
(Тихо начинает звучать музыка)
Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу:
бедно, разбросанно, неприютно в тебе… Но какая же непостижимая тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет и рыдает. И хватает за сердце?
Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа.
Музыка
Ведущий 1: Во все это время судьба его странным образом вызывает в памяти судьбу Хомы Брута, героя повести «Вий». Вернее историю его всенощных бдений в заколдованной часовне. Бедный философ очертил около себя круг и весь заполнил его сиянием свечей. В этом кругу все свое внимание и напряжение воли он направляет на чтение священной книги (…) Такая же тесная часовня для Гоголя его заграничная жизнь…Хома Брут читает священную книгу у гроба зачарованной красавицы-панночки. А Гоголь все пишет о России, зачарованной рабством. И пока работало его воображение, пока он мог творить, он жил.
Видеофрагмент из «Мертвых душ» или инсценировка отрывка (см. Приложение)
Ведущий 2: Судьба гоголевских произведений. Сначала провал гениальной комедии, а через 5 лет в январе 1842 г. Гоголь с горечью описывает в письме реакцию цензоров на «Мертвые души». К тому времени он вернулся в Россию, жил в Москве, и «Мертвые души» проходили строгую царскую цензуру.
Чтец 1: Удар для меня никак неожиданный: запрещают всю рукопись… обвинения все без исключения были комедия в высшей степени. Как только занимавший место президента / комитета / Голохвастов услышал название «Мертвые души», закричал голосом древнего римлянина:
Чтец 2: Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмер¬тна; мертвой души не может быть, автор вооружается против бессмертия....
Чтец 1: Как только он взял в толк, и взяли в толк вместе с ним и другие цензора, что мертвые значит ревижские души, произошла еще большая кутерьма.
Чтец 2: Нет,- закричал председатель и за ним половина цензоров - этого и подавно нельзя позволить,... это значит против крепостного права....
Чтец 3: Предприятие Чичикова,- стали кричать все, есть уже уголовное преступление.
Чтец 1: Да, впрочем, и автор не оправдывает его - заме¬тил мой цензор.
Чтец 3: Да, не оправдывает! а вот он выставил его теперь, и пойдут другие брать пример и покупать мертвые души.
Чтец 1: Вот такие толки.
Ведущий 1: Газета «Северная пчела» от 30 мая 1842 г.: «Вот вышла в свет поэма Гоголя… ни в одном русском сочинении нет столько безвкусия, грязных картин и доказательств совершенного незнания русского языка, как в этой поэме».
Чтец 1: «Мертвые души» не потому так испугали Россию и произвели такой шум внутри ее, чтобы они раскрыли какие-нибудь ее раны или внутренние болезни, и не потому также, чтобы представили потрясающе картины торжествующего зла и страждущей невинности. Ничуть не бывало. Герои мои вовсе не злодеи... Но пошлость всего вместе испугала читателей. Испугало их то, что один за другим следуют у меня герои один пошлее другого, что нет ни одного утешительного яв¬ления, что негде даже и приотдохнуть или перевести дух бедному читателю... Русского человека испугала его ничтожность более чем все его пороки и недостатки... Испуг прекрасный!
Ведущий 2: Критик О.И. Сенковский: «Помилуйте!..что вы это... при каждом неблаговидном случае наводите речи на русских? В чем и за что вы беспрестанно их обвиняете? Вы систематически унижаете русских людей. Я этого не люблю и не хочу слушать.
Чтец 1: Еще падет обвинение на автора со стороны так называемых патриотов, …которые спокойно сидят себе по углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устраивая судьбу свою за счет других; но как только случится что-нибудь, по мнению их, оскорбительное для отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со всех углов.. и подымут вдруг крики: «Да хорошо ли выводить это на свет, провозглашать об этом?... А что скажут иностранцы? Разве весело слышать дурное мнение о себе?..»
На такие мудрые замечания, особенно насчет мнения иностранцев, признаюсь, ничего нельзя прибрать в ответ.
Но нет, не патриотизм ... суть причины обвинений, другое скрывается под ними... Вы боитесь глубоко устремленного взора... вы любите скользнуть по всему недумающими глазами. Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым...
А кто из вас... не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: « А нет ли во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да как бы не так!
Ведущий 1: Реакция читателей и критики на «Мертвые души» послужила толчком для новых размышлений писателя. Гоголь пытается в крепостнической России найти рычаг, который мог бы вывести ее из тогдашнего положения. А так как зло предполагалось не в порядке, а только в душах, то, очевидно, нужен был такой рычаг, который мог бы чудесным образом сдвинуть с места все русские души…
Какая же сила произведет это чудо? – Слово.
Кто же скажет это нужное слово именно так, как его нужно сказать? – церковные проповедники, помещики.
Так рождался замысел второго тома «Мертвых душ». Но второй том не удался…
Музыка
Ведущий 2: Это произошло в ночь с 11 на 12 февраля 1852 г., с понедельника на вторник. Единственным свидетелем события был слуга Гоголя Семен, который впоследствии рассказал обо всем другим лицам… Их сообщения в главном совпадают.
Ведущий 1: Ночью на вторник он долго молился один в своей комнате. В три часа призвал своего мальчика и спросил его: тепло ли в другой половине его покоев.
Ведущий 2: Свежо, - отвечал тот.
Ведущий 1: Дай мне плащ, пойдем: мне нужно там распорядиться.
И он пошел, с свечой в руках, крестясь во всякой комнате, через которую проходил. Пришел, велел открыть, как можно тише, чтоб никого не разбудить, и потом подать из шкафа портфель. Когда портфель был принесен, он вынул оттуда связку...
Ведущий 2: Мальчик, догадавшись, упал перед ним на колени и сказал: «Барин, что это вы, перестаньте!
Ведущий 1: Не твое дело, - отвечал он молясь.
Ведущий 2: Мальчик начал плакать и просить его.
Ведущий 1: Между тем огонь погасал, после того как обгорели углы у тетрадей. Он заметил это, вынул связку из печки, развязал тесемку и уложил листы так, чтобы легче было приняться огню, зажег опять и сел на стуле перед огнем, ожидая пока все сгорит и истлеет. Тогда он, перекрестясь, воротился в прежнюю свою комнату, поцеловал мальчика, лег на диван и заплакал…
Музыка
Ведущий 2: Через 10 дней после сожжения рукописей, утром 21 февраля, Гоголь скончался, оставив за жизнь свою накопленного имущества на 43 рубля 88 копеек серебром. (Ведущий 2 гасит свечи и уходит)
Музыка
Чтец 2: И.С. Тургенев – Аксакову: «Эта страшная смерть – историческое событие, понятное не сразу: это тайна, тяжелая, грозная тайна - надо стараться ее разгадать…Трагическая судьба России отражается на тех из русских, кои ближе других стоят к ее недрам, - ни одному человеку, самому сильному духом, не выдержать в себе борьбу целого народа. И Гоголь погиб». (Уходит)
Музыка
Чтец 3: В.Г. Короленко: «Вся трагедия его короткого, блестящего и многострадального существования была целиком трагедией творчества, в нем были его радости, с ним связана ранняя гибель». (Уходит)
Музыка.
Ведущий 1: Н.А. Некрасов: «Вот честный-то сын своей земли, который писал не то, что могло бы больше нравиться, и даже не то, что было легче для его таланта, а добивался писать то, что считал полезнейшим для своего Отечества. И погиб в этой борьбе. И талант, положим, свой во многом изнасиловал, но каково самопожертвование». (Уходит)
Музыка.
Чтец 1: Сколько приходит людей, для которых нет вовсе высокого в мире! Все, что ни творилось вдохновением, для них пустяки и побасенки (…) А вот протекли веки (…), как дым унеслось все, что было. – а побасенки живут и повторяются поныне (…) Побасенки! А вот стонут балконы и перила театров: все потряслось снизу доверху, превратилось в одно чувство, в один миг, в одного человека, и все люди встретились, как братья, в одном душевном движенье, и гремит дружным рукоплесканьем благодарный гимн тому, которого уже пятьсот лет как нет на свете. Слышат ли это в могиле истлевшие его кости? Отзывается ли душа его, терпевшая суровое горе жизни? Побасенки!.. Но мир задремал бы без таких побасенок, обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души. Побасенки!
Музыка.
Литература
1. Гоголь, Н.В. Сочинения в двух томах [Текст]. / Н.В. Гоголь – М.: Художественная
литература, 1971.
2. Н. В. Гоголь в русской критике: сборник статей[Текст]. – М. : Художественная
литература, 1953. – 651 с.
3. Золотусский, И. Гоголь[Текст] / И. Золотусский. – М. : Молодая гвардия, 1984. – 525 с.
4. Машинский, С. Художественный мир Гоголя. [Текст] / С. Машинский – М.: Просвещение, 1979. – 432 с.
Использовалась музыка:
1. Свиридов «Тройка»
2. Мусоргский «Сорочинская ярмарка»
3. Чайковский «Черевички»
4. Шостакович «Нос»
5. Щедрин «Контрасты»
Приложения
«Ночь перед Рождеством»
Чтец 2: Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. (…) Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле. (…)… ведьма (…)поднялась так высоко, что одним только черным пятнышком мелькала вверху. Но где ни показывалось пятнышко, там звезды, одна за другою, пропадали на небе. Скоро ведьма набрала их полный рукав. (…)
Чтец 3: Вдруг, с противной стороны, показалось другое пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко. Близорукий, хотя бы надел на нос вместо очков колеса с Комиссаровой брички, и тогда бы не распознал, что это такое. Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей.(…)
Чтец 2: Между тем черт крался потихоньку к месяцу и уже протянул было руку схватить его, но вдруг отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж, несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывал его из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чем не бывало, побежал далее.(…)
Чтец 3:…как только черт спрятал в карман свой месяц, вдруг по всему миру сделалось так темно, что не всякий бы нашел дорогу к шинку, не только к дьяку.
Чтец 2: Ведьма, увидевши себя вдруг в темноте, вскрикнула.
Чтец 3: Тут черт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее под руку и пустился нашептывать на ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду.(…)
Чтец 2: Словом, все лезет в люди! Когда эти люди не будут суетны! Можно побиться об заклад, что многим покажется удивительно видеть черта, пустившегося и себе туда же. Досаднее всего то, что он, верно, воображает себя красавцем, между тем как фигура — взглянуть совестно. Рожа, (…) мерзость мерзостью, однако ж и он строит любовные куры! Но на небе и под небом так сделалось темно, что ничего нельзя уже было видеть, что происходило далее между ними.
«Повесть о том, как поссорились…»
(Участвуют Гоголь и три жителя Миргорода)
1: Прекрасный человек Иван Иванович! Какой у него дом в Мир¬городе! (…) Какие у него яблони и груши под самыми окнами!(…)
2: Прекрасный человек Иван Иванович! Он очень любит дыни. Это его любимое кушанье. Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Гапке принести чернильницу и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: «Сия дыня съедена такого-то числа». Если при этом был какой-нибудь гость, то: «участвовал такой-то».(…)
3: Очень хороший также человек Иван Никифорович. Его двор возле двора Ивана Ивановича. Они также между собою приятели, каких свет не производил (…).
1: Иван Иванович худощав и высокого роста;
3: Иван Никифорович немного ниже, но зато распространяется в толщину.
2: Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз;
3: Голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх. (…)
1: Иван Иванович бреет бороду в неделю два раза;
3: Иван Никифорович один раз. (…)
2: Иван Иванович несколько боязливого характера.
3: У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением. (…)
1: Впрочем, несмотря на некоторые несходства, как Иван Иванович
так и Иван Никифорович
Вместе: прекрасные люди.(…)
Гоголь: Скучно на этом свете, господа!
«Ревизор» (д. 3 явл. 8)
А н н а А н д р е е в н а и М а р ь я А н т о н о в н а.
А н н а А н д р е е в н а. Ах, какой приятный!
М а р ь я А н т о н о в н а. Ах, милашка!
А н н а А н д р е е в н а. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и всё это такое... Ах, как хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила — всё на меня поглядывал.
М а р ь я А н т о н о в н а. Ах, маменька, он на меня глядел!
А н н а А н д р е е в н а. Пожалуйста, с своим вздором подальше! Это здесь вовсе неуместно.
М а р ь я А н т о н о в н а. Нет, маменька, право!
А н н а А н д р е е в н а. Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да и полно! Где ему смотреть на тебя? И с какой стати ему смотреть на тебя?
М а р ь я А н т о н о в н а. Право, маменька, всё смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
А н н а А н д р е е в н а. Ну, может быть, один какой-нибудь раз, да и то так уж, лишь бы только. «А,— говорит себе,— дай уж посмотрю на нее!»
«Мертвые души»
Чтец 2: Дамы города N. были то, что называют презентабельны, и в этом отношении их можно было смело поставить в пример всем другим. Что до того, как вести себя, соблюсти тон, поддержать этикет, множество приличий самых тонких, а особенно наблюсти моду в самых последних мелочах, то в этом они опередили даже дам петербургских и московских. (…) …дамы города N. отличались, подобно многим дамам петербургским, необыкновенною осторожностию и приличием в словах и выражениях. Никогда не говорили они: «я высморкалась», «я вспотела», «я плюнула», а говорили: «я облегчила себе нос», «я обошлась посредством платка». Ни в каком случае нельзя было сказать: «этот стакан или эта тарелка воняет». И даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, а говорили вместо того: «этот стакан нехорошо ведет себя» или что-нибудь вроде этого. Чтоб еще более облагородить русский язык, половина почти слов была выброшена вовсе из разговора и потому весьма часто было нужно прибегать к французскому языку, зато уж там, по-французски, другое дело: там позволялись такие слова, которые были гораздо пожестче упомянутых. Итак, вот что можно сказать о дамах города N., говоря поповерхностней. Но если заглянуть поглубже, то, конечно, откроется много иных вещей; но весьма опасно заглядывать поглубже в дамские сердца.
Музыка
Гоголь: Поутру ранее того времени, которое назначено в городе N для визитов, из дверей деревянного дома с мезонином и голубыми колоннами выпорхнула дама (…).Дама везла только что услышанную новость и чувствовала побуждение непреодолимое скорее сообщить ее. (…)
1. - Дама просто приятная
2. - Дама приятная во всех отношениях
2: Ну что ж наш прелестник?
1: Ах, боже мой! что ж я так сижу перед вами! вот хорошо! Ведь вы знаете, Анна Григорьевна, с чем я приехала к вам? (Тут дыхание гостьи сперлось, слова, как ястребы, готовы были пуститься в погоню одно за другим, и только нужно было до такой степени быть бесчеловечной, какова была искренняя приятельница, чтобы решиться остановить ее)
2: Как вы ни выхваляйте и ни превозносите его, а я скажу прямо, и ему в глаза скажу, что он негодный человек, негодный, негодный, негодный.
1: Да послушайте только, что я вам открою...
2: Распустили слухи, что он хорош, а он совсем не хорош, совсем не хорош, и нос у него... самый неприятный нос.
1: Позвольте же, позвольте же только рассказать вам... душенька, Анна Григорьевна, позвольте рассказать! Ведь это история, понимаете ли: история, сконапель истоар. (говорила гостья с выражением почти отчаяния и совершенно умоляющим голосом)
2: Какая же история?
1: Ах, жизнь моя, Анна Григорьевна, если бы вы могли только представить то положение, в котором я находилась, вообразите: приходит ко мне сегодня протопопша — протопопша, отца Кирилы жена — и что бы вы думали: наш-то смиренник, приезжий-то наш, каков, а?
2: Как, неужели он и протопопше строил куры?
1: Ах, Анна Григорьевна, пусть бы еще куры, это бы еще ничего; слушайте только, что рассказала протопопша: приехала, говорит, к ней помещица Коробочка, перепуганная и бледная как смерть, и рассказывает, и как рассказывает, послушайте только, совершенный роман: вдруг в глухую полночь, когда все уже спало в доме, раздается в ворота стук, ужаснейший, какой только можно себе представить; кричат: «Отворите, отворите, не то будут выломаны ворота!» Каково вам это покажется? Каков же после этого прелестник?
1: Да что Коробочка, разве молода и хороша собою?
2: Ничуть, старуха.
1: Ах, прелести! Так он за старуху принялся. Ну, хорош же после этого вкус наших дам, нашли в кого влюбиться.
2: Да ведь нет, Анна Григорьевна, совсем не то, что вы полагаете. Вообразите себе только то, что является вооруженный с ног до головы, вроде Ринальда Ринальдина, и требует: «Продайте, говорит, все души, которые умерли». Коробочка отвечает очень резонно, говорит: «Я не могу продать, потому что они мертвые». — «Нет, говорит, они не мертвые, это мое, говорит, дело знать, мертвые ли они, или нет, они не мертвые, не мертвые, кричит, не мертвые». Словом, скандальозу наделал ужасного: вся деревня сбежалась, ребенки плачут, все кричат, никто никого не понимает, ну просто оррёр, оррёр, оррёр!.. (…)
1: Это, однако ж, странно. Что бы такое могли значить эти мертвые души?...Ну, как вы думаете?
2: Как я думаю? Я, признаюсь, совершенно потеряна.
1: Но, однако ж, я бы все хотела знать. Какие ваши насчет этого мысли?
1: Ну, слушайте, что такое эти мертвые души… Мертвые души…
2: Что, что?
1: Мертвые души…
2: Ах, говорите, ради бога!
3: Это просто выдумано только для прикрытия, а дело вот в чем: он хочет увезти губернаторскую дочку.
(Приятная дама так и окаменела на месте, побледнела, как смерть)